В дверь постучали, и Арни бросился открывать.
— О, привет, — донесся до Джека его голос. — Заходи. Мне тут чинят мою машину.
— Тебе ее никогда не починят, Арни, — послышался женский голос.
Арни напряженно засмеялся.
— Познакомься с моим новым мастером. Джек Болен. Болен, это Дорин Андертон, наш казначей.
— Привет, — откликнулся Джек. Краем глаза, не отрываясь от работы, он заметил, что у нее рыжие волосы, удивительно светлая кожа и огромные прекрасные глаза. «И все получают зарплату, — едко подумал он. — Потрясающий мир. Неплохо ты здесь устроился, Арни».
— Он очень занят? — спросила женщина.
— Да, — откликнулся Арни, — эти ремонтники сами не свои до работы. Я имею в виду, из чужих фирм, не наших, конечно. Наши — банда лентяев, которые бьют баклуши за чужой счет. Но я с ними разделаюсь, Дор. Этот Болен — настоящий волшебник. Диктофон заработает с минуты на минуту, да, Джек?
— Да, — откликнулся Джек.
— Ты не здороваешься со мной, Джек? — спросила женщина.

Что это вообще за имя такое, кстати, — Киндред?!

Чтоб два раза, кстати, не вставать. На условно третий, на самом деле, конечно, больше, день моих унылых учебных занятий, я вспомнила, почему в детстве самостоятельно отказалась получать художественное образование. А заставить было некому.
Сейчас нехорошая вещь со мной происходит: могу заставить себя делать, но не могу заставить делать хорошо. Это у меня всегда так с вещами, которые я не хочу делать.
Ну и не только у меня, конечно. Все мы люди, ггг.

И три раза не вставать чтобы тоже.
О прошлом годе ранункул зацвёл, как я понимаю, 20 июля. Примерно так.
А у Виолетты вообще не зацвёл. Ну и у меня 3 из 4 не зацвели вовсе тоже.
Так что как обычно: 50/50.